Чтобы война стала экономически невыгодной. Об исторически обоснованных задачах ЕС

Нужно ли членство в Евросоюзе Украине и самому Евросоюзу? Заявления и дискуссии на эту тему так или иначе в последнее время в медиа звучат регулярно, в том числе «ОстроВе». В частности, в апреле мы публиковали заявление посла ЕС в Украине Катарины Матерновой относительно того, что благодаря вступлению Украины в Евросоюз он станет значительно сильнее.

Чтобы иметь сильные аргументы в спорах на эту тему, стоит углубиться и историю общественно-политических процессов европейского континента по крайней мере на два века. Об этом - наш разговор с внешним коммуникационным консультантом, менеджером проекта «Медиаподдержка Представительства ЕС в Украине», экспертом в области евроинтеграции Максимом Панченко.

Достоинство и права человека перестают быть чем-то элитарным

- Объясняя историю и природу Европейского союза, как некоего политико-экономического образования, я стараюсь отталкиваться от трех понятий. От трех существительных. Первое - это ценности. Второе - это реакция. Третье - это экономика. Чтобы понять сущность и природу ЕС, желательно максимально полно раскрыть каждый из этих существительных, - говорит Панченко.

- Итак, начнем с ценностей?

- Да. Для того, чтобы понять, каким образом понятие ценностей вылилось в то, что потом стало Европейским Союзом, в те интеграционные процессы, которые начались в начале 50-х годов двадцатого века, нужно заглянуть на несколько веков вперед, когда тема ценностей на европейском континенте только начала приобретать новое качество.

Дело в том, что с конца 19 века вопрос прав человека начинает выходить с периферии общественного внимания в его центр. Ярким примером этого является Великая французская революция, которая началась в 1789 году, в результате которой была свергнута монархия. До этих событий, как ваш читатель может помнить из истории или из литературы, ведущий принцип построения общества можно было охарактеризовать известной фразой Людовика XIV «Государство - это я». То есть вопрос государства, государственных дел - это была некая элитарная материя. Народ был чем-то отдельным, подчиненным дворянству и монарху, и существовала огромная пропасть в вопросах прав и ценностей между этими слоями общества.

Можно сказать, что Великая французская революция - самый яркий, наверное, пример в той эпохе, когда терпение простого народа, низшего слоя общества действительно лопнуло, лопнуло в смысле разницы в правах между разными общественными сословиями. И недаром именно во время Великой французской революции появился документ под названием «Декларация прав человека и гражданина», где были описаны неотъемлемые права всех людей и была попытка стереть все межсословные различия в правах. Более простыми словами можно сказать, что Великая французская революция стала катализатором распространения прав человека от узкой прослойки ко всему народу, сделав понятие прав человека универсальным.

Вторым катализатором изменений ценностей, кроме прав человека, стало просвещение. В 18-19 веках существовало понятие просвещения как философско-художественного течения. Это изучают на курсах истории и литературы.

Самыми яркими представителями в рамках течения просвещения были энциклопедисты: Жан-Жак Руссо, Вольтер, Рене Декарт... Основная идея просвещения была такова: самым главным для человека является разум. Соответственно, эта идея пришла вместо средневекового подхода, когда все диктовала церковь и могло существовать только навязанное церковью мировоззрение, когда можно было мыслить только в недемократических категориях.

Просветители утверждали, что главным для человека является не этот фатум, навязанный религией, а разум, критическое мышление, и именно это делает отдельно взятого человека ценным, центральным для общественных процессов. Таким образом, человек и здесь выходит на авансцену общественных процессов.

Третий вопрос истории ценностей на европейском континенте - это эпоха романтизма в искусстве. В первую очередь в литературе, а также в музыке и тому подобном. Это было немножко позже - это мы уже больше говорим о 19 веке. Эпоха романтизма выводит на авансцену в искусстве переживания людей, в которых рядовые читатели могут узнать самих себя. И это - в противовес средневековью, когда разрешенной литературой была или Библия, или церковная литература, которая является от нее производной - труды церковных мыслителей, иерархов церкви, клерикалов и тому подобное. А все остальное, светское считалось идущим от лукавого. Светские произведения были девиациями (отклонениями. - «ОстроВ») от учения церкви. В лучшем случае они просто не приветствовались, а чаще всего прямо запрещались.

Эпоха романтизма развила светский сектор и поставила в центр произведений искусства людей, в которых рядовые читатели могли узнать себя - как, например, герой Гете из произведения «Страдания юного Вертера». Происходила идентификация читателей с тем, что написано в произведениях известных авторов - потому что герои переживали такие же чувства, как обычные люди.

Таким образом произошла очень важная вещь в разрезе ценностей - человеческое достоинство, центральность человека в обществе, в его политической организации перестали быть чем-то элитарным. Если раньше речь шла об элите только как о дворянстве и монархе, то теперь это перестало быть ограниченным и табуированным для всех остальных. Все больше и больше людей, и весь народ в перспективе начал себя ассоциировать с правами, которые раньше были элитарными. Пришло осознание, что каждый человек имеет ценность и каждый человек имеет достоинство.

Эти общественные, мировоззренческие процессы на европейском континенте бушевали, бурлили в течение нескольких веков и уже в послевоенное время, то есть после Второй мировой войны, вылились в определенные институциональные базы. В частности, это касается и Совета Европы - отдельной международной организации, штаб-квартира которой до сих пор находится в Страсбурге; и других евроинтеграционных процессов.

- Все это происходило за полтора, а то и два века до того, как появилось само понятие Европейский Союз. Так почему этот исторический европейский контекст важен именно для понимания нынешних евроинтеграционных процессов?

- Объяснение очень простое. Когда кто-то характеризует Европейский Союз как организацию (кстати, это не организация, я скажу об этом позже) или еще какое-то образование, которое просто основано и базируется на ценностях - есть соблазн просто воспринять это как нечто очень абстрактное, задаться вопросами «А в чем же здесь такая уж особенность, уникальность? Разве мы не можем назвать какие-то другие образования на других континентах, которые тоже в целом демократические и в которых тоже есть ценности?» Поэтому и важно осознавать, показывать как уникальность именно эту преемственность во времени. Показывать, что это возникло не в один день, и что ценности - это не шаблонная характеристика. А само существование Европейского Союза - это логическое завершение того, что развивалось на континенте в течение 200 лет.

Реакция со знаком плюс

- Теперь относительно второго существительного, которое поможет нам понять сущность Европейского Союза, - «реакция». В основном в истории это понятие негативное, означает откат назад, когда власть борется с революцией. Каким образом это выглядит в случае со становлением Европейского Союза?

- В евроинтеграционной истории «реакция» - это скорее понятие со знаком плюс. Потому что это реакция на свергнутые, побежденные тоталитарные режимы, которые возникли на европейском континенте в межвоенный период - в 20-е, 30-е годы прошлого века. Это режим Бенито Муссолини в Италии, то есть фашизм. Это нацизм под предводительством Гитлера в Германии. И это сталинизм, или в целом коммунизм на тот момент под предводительством Сталина в Советском Союзе.

Муссолини, Гитлер, Сталин - олицетворение тоталитарных режимов 20 века на европейском континенте

Эти все режимы, конечно, достаточно разные. Но у них есть две очень общие вещи. Первое - это то, что каждый из этих режимов отрицал индивидуальное в пользу общественного. Идеология каждого из этих режимов провозглашала, что сила государства, сила нации - в общности, а интересы индивидуума должны быть этому подчинены, под это подстроены. Например, если мы посмотрим на режим Муссолини, то даже в самом переводе термин «фашизм» происходит от слова fascio - «пучок» на итальянском языке, что означает объединение. То есть, объединение людей сильнее и важнее, чем каждый отдельный индивид. Так же в нацизме, где, мы помним, краеугольным камнем идеологии является принцип «раса, нация превыше всего», превосходство немцев над другими. При этом - немцЕВ, а не немцА как отдельно взятого человека. Соответственно, права конкретного человека должны быть подстроены под общие интересы. Ну, и коммунизм. Там сама идеология заключается в том, что все должно быть общее, а чего-то индивидуального - такого, как понятие частной собственности (это еще ведется от марксизма) вообще нет.

Второе - то, что все эти три режима печально известны массовыми нарушениями прав человека. Самым ярким примером является нацизм, когда во имя объявленной идеологии убивали целые этнические группы: холокост, преследование ромов, славян и т.д. - это все является яркими нарушениями прав человека такими режимами. Так же - преступления сталинизма в 1937 году, Голодомор и тому подобное.

Соответственно, отрицание индивидуального в сочетании с нарушением прав человека сжало пружину демократических процессов, которые ставили в центр общественных процессов человека и его права и на тот момент развивались около 200 лет.

Победа над нацизмом во Второй мировой войне эту пружину отпустила: исчезли барьеры, которые ее сжимали, потому что исчезли режимы. Точнее, исчезли два из них, - а коммунизм, советский режим существовал еще долго. Но мы говорим сейчас о тех территориях, где потом возникнет Европейский Союз. На этих территориях у людей появилась надежда, что они могут и должны отстроить то, что было утрачено во время власти этих режимов. Люди осознали, во-первых, что должны это развить, чтобы снова не повторилось тоталитарное прошлое. А во-вторых, чтобы наверстать то время, в течение которого могли развиваться, но не развивались. И в-третьих, чтобы дать вполне естественное развитие той модели демократии, которая строилась до прихода тоталитаризма.

Экономика: отброшенность во времени на десятилетия и катастрофическая нехватка людей

- Далее мы планировали поговорили об экономике как о третьем понятии, которое лежит в основе Евросоюза.

- Относительно экономики - здесь надо понимать, в каком состоянии Европа находилась после Второй мировой войны. В целом это можно охарактеризовать простыми словами - разруха, упадок. В презентации, которую я использую на лекциях и тренингах, я обычно демонстрирую сравнение фото Дрездена после бомбардировок с высоты птичьего полета и мое собственное фото 2022 года.

Дрезден после бомбардировок с высоты птичьего полета

Карикатура на послевоенный Дрезден и соответствующее фото Максима Панченко 2022 года

Конечно, не везде так было, но это наглядный пример того, как выглядела Европа. И нужно было отстраиваться. ВВП разных стран Европы был отброшен во времени на периоды от 10 до 60 лет.

- Здесь хотелось бы больше деталей, потому что есть предчувствие, что нечто подобное будет происходить с Украиной после окончания войны. И страшно даже думать, до какого уровня нас отбросит.

- Например, ВВП Австрии был отброшен к 1886 году - к первым двадцати годам Австро-Венгерской империи. ВВП Франции - к 1891 году. И даже те страны, которые меньше пострадали от непосредственных боевых действий, в первую очередь скандинавские страны на европейском континенте - Дания, Норвегия - даже они были отброшены в ВВП на довоенный уровень, до 1936 - 1937 годов.

Это стало, в первую очередь, результатом радикального уменьшения количества рабочей силы на европейском континенте. Есть разные оценки по поводу того, сколько людей погибло в боевых действиях, но среднюю цифру можно назвать - это 8 миллионов. Речь шла о рабочей силе в тогдашней экономике - а это совсем не такая экономика, как сейчас в Европе. Сейчас она больше об услугах, чем о товарах, об IT, хайтек и тому подобное. А тогда - промышленное производство, где были нужны непосредственные рабочие руки. Потеря такого количества рабочей силы является центральным фактором, который очень сильно подорвал экономику Европы. Соответственно, недопущение войны легло в основу политических процессов того времени - не только Европы, но и Европы среди прочего. Было понимание, что экономические интересы не позволяют думать о возможности будущей войны.

Это было своего рода дно, от которого стремились оттолкнуться Европа и вообще мир после Второй мировой войны. Поэтому начали появляться такие краеугольные документы, как, например Устав ООН, где в преамбуле прописано, что организация создается с целью не допустить снова войны, и так далее.

Напоследок в экономическом блоке - в объяснении существительного «экономика» - нужно упомянуть также план Маршалла и его роль. Это политика, документ, автором которого является на тот момент госсекретарь Соединенных Штатов Америки Джордж Кэтлетт Маршалл, и документ назван по его имени. Это программа помощи европейским странам в послевоенном восстановлении. Он содержал два политических условия. Одно из них было прописано прямой речью, а другое было политической особенностью, присущей этому документу.

Прямо прописанным условием предоставления помощи Соединенными Штатами, по плану Маршалла, было сотрудничество между европейскими странами. Американцы говорили: «...Пожалуйста, создавайте синергию между собой для более эффективного действия помощи, которую мы вам предоставляем». Потому что, как любая администрация, тогдашняя администрация Штатов хотела иметь выгоду от своей инвестиции. Это позиционировалось как безвозвратная помощь, но США ожидали от нее конкретного экономического эффекта, который потом дал бы отголосок в торговле с Европой и помог бы самим Штатам.

Для понимания второго - не прописанного прямо - политического условия выполнения плана Маршалла надо понимать, что в то время как раз начиналась так называемая холодная война, первым театром которой была Европа. Это касается «железного занавеса» и известной Фултонской речи Черчилля (5 марта 1946 года бывший премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль произнес историческую речь, в которой заявил о появлении «железного занавеса», актуальных вызовах и угрозах демократическому миру со стороны «коммунистической России», возникших после завершения Второй мировой войны.)

Отмечу, что сначала к плану Маршалла хотели приобщить и страны СССР (именно таким было первоначальное предложение), а также страны, которые впоследствии стали странами Варшавского договора. Однако СССР сам отказался, и потом заставил марионеточные правительства Польши, Чехословакии, Румынии, Венгрии тоже отказаться от этой помощи.

В конце концов, позже план Маршалла стал инструментом антикоммунистической борьбы - он дал европейским государствам экономический стимул. У Америки был интерес нераспространения коммунизма на запад в Европе. Причем такой риск существовал реально, потому что в послевоенной Европе, по сути, был выбор, каким образом отстраиваться: либо по предыдущей модели, либо перенять опыт у коммунистических государств, коммунистической модели. Европейские государства тогда вполне стояли на распутье такого эксперимента. Будучи незаинтересованными в распространении коммунизма, американцы хотели помочь Европе двигаться именно по предыдущей схеме, которая приемлема для Америки, чтобы, соответственно, и политические режимы, восстановившись с помощью Америки, в Европе остались проамериканскими. США были заинтересованы в том, чтобы не позволить эту нишу, это пространство занять Советскому Союзу и превратить правительства европейских стран в лояльные именно ему - потому что тогда произошло бы распространение коммунизма. Соответственно, сотрудничество европейских государств было не только условием для большего эффекта от инвестиций - оно было также нужно для того, чтобы успешный его экономический эффект не допустил соблазна для перенятия коммунизма западнее, чем то, что потом стало организацией Варшавского договора.

Эти три фактора - ценности, реакция и экономика - вместе привели к идейности в начале 50-х годов, которая положила начало евроинтеграционным процессам. Формально началом евроинтеграционных процессов стала речь Робера Шумана (ударение на второй слог. - «ОстроВ») 9 мая 1950 года - то есть в день после пятой годовщины победы над нацизмом.  Робер Шуман - это французский политик, который на тот момент был главой МИД Франции. В своей речи, грубо говоря, он выступил с предложением о сотрудничестве в Европе в первую очередь между Германией и Францией - именно экономическое сотрудничество. Он видел, что в большой степени войны в Европе - по опыту предыдущих многих десятилетий - вызваны вековым противостоянием Франции и Германии. Здесь же можно сказать не только о второй мировой войне, но и о Первой, и посмотреть на 19 век, когда была Франко-прусская война... И нужно было решить этот вопрос, чтобы убрать обусловленность последующих войн. И поэтому Шуман сказал, что все действия, предпринимаемые в пользу мира на европейском континенте, должны затрагивать прежде всего эти две страны. Он сказал, что с этой целью правительство Франции предлагает немедленно предпринять действия в одной узкой, но решающей отрасли: это уголь и сталь. О чем здесь идет речь? Большая идея за этим заключается, во-первых, в предложении экономически сотрудничать так, чтобы война друг с другом стала невыгодна, потому что страны потеряют слишком много возможностей и денег, если будут воевать. «Давайте станем экономически так взаимозависимыми, чтобы это работало именно так», - была суть предложения.

И второе - это возможность контроля друг над другом. Нужно понимать, что и уголь, и сталь на тот момент, особенно в конвенционной войне - это особенно важные компоненты для военной отрасли. И возможность совместно контролировать эти отрасли - так, чтобы французы контролировали немецкие ресурсы, а немцы французские - это возможность предотвратить новые намерения, попытки, зародыши идей войны. Это была идея «задушить друг друга объятиях» - так дружить и так друг друга контролировать, чтобы война была, во-первых, невыгодной, а во-вторых, чтобы такие намерения нельзя было скрыть. Упрощенно говоря, идея была такова: чтобы в Европе не было войны, надо сделать невозможным противостояние Франции и Германии.

Важность такого сотрудничества, важность экономического развития и недопущения войны между Францией и Германией усиливалась коммунистической угрозой с восточного фланга. И надо помнить, что когда мы говорим о Германии в этот момент - их было уже несколько лет как две, Западная и Восточная, так называемые ФРГ и ДРГ. Этот факт еще больше способствовал сплочению европейских стран.

Робер Шуман

Напоследок в рассказе о Шумане (потому что дальше все было более прозаично и просто сводилось к документам) отмечу следующее: на тот момент еще никто не знал, будет ли это успешный проект. Шуман сам тогда говорил на пресс-конференциях, что, мол, мы вот такое предлагаем, но называем пока это прыжком в темноту, в неизвестное, потому что не знаем, что из этого получится, сработает ли это. И через 75 лет после того 9 мая - то есть день, когда он в 50 году произнес эту речь с этим предложением - празднуется как День Европы, а самого Робера Шумана называют отцом Европы. Итак, эксперимент удался.

- Озвучьте напоследок все-таки собственное определение – чем является Европейский Союз?

- Скорее скажу, чем он НЕ является. Он не является государством - потому что не имеет общей полиции, судебной системы, одного президента/правительства, а государства-члены самостоятельно решают свои образовательные и культурные вопросы.

С другой стороны, внешняя торговля, сельское хозяйство, рыболовство - исключительная компетенция ЕС (к слову, это одна из серьезных причин, по которой Норвегия не в ЕС).

ЕС не является международной организацией - если сравнить его с ООН. ...Думаю, лучше вообще Евросоюз ни с чем не сравнивать. Лучше выделять ЕС в отдельную категорию.